Спорт vs Блат - Максим Заилийский

  Шел 1984 год. Советский Союз в то время был на пике своего могущества. Казались незыблемы его символы, для нас тогдашних пацанов, это был пионерский галстук, имя Ленина и прочая атрибутика, которая сейчас вызывает лишь ностальгическую улыбку. И хоть СССР и был мощнейшим государством в мире, но на гражданах это не сказывалось.

  Машина, в то время была роскошью, а не как сейчас, - средством передвижения. Основными средствами передвижения в нашем районе были мотоциклы, с колясками и без, и конечно автобусы. Хотя были и исключения. Был у нас в поселке один умелец, по фамилии Петухов, который сделал из подручных материалов аэросани и передвигался на них, на радость местной детворе, не отказывал он, если мы просили его прокатить.

 

   Я уже третий год жил в поселке Нижнеангарск, Северобайкальского района, Бурятской ССР. Нижнеангарск был преимущественно рыбацким поселком, главным предприятием тут был местный рыбозавод. Название свое поселок получил благодаря своему географическому положению, он находился неподалеку от устья реки Верхняя Ангара, которая впадает в Байкал, это на самом севере Байкала.

  Нижнеангарск был вытянут вдоль побережья Байкала и предгорий, в ширину примерно около километра-полтора, а в длину был километров 7-10. Вдоль предгорьев проходила Байкало-Амурская Магистраль (БАМ), амбициозный проект советской эпохи, в то время проходила только одна ветка, не знаю, как сейчас. Были в этом поселке и районы со смешными названиями типа: «Площадка», «Половинка», «Сырой Молокон», «Сухой Молокон».

 

  Мы жили в «Сыром Молоконе», это живописное местечко на окраине Нижнеангарска. Сырой Молокон назывался так, по тому, что посередине протекала горная речка Молоконка, а по обе стороны речки были предгорья. Между речкой и предгорьями стояли дома с большими огородами, огороженные деревянными заборами или штакетником. Простиралось это поселение примерно на километр-полтора в глубь по руслу реки. Молоконка впадала в Байкал. Это была мелководная речушка, но вода там была горная и кристально чистая. Водопроводов тогда не было и воду все брали из речки и для пищевых и бытовых нужд, не нужно было ее очищать, она от природы была чиста.

 

  Мы переехали в Нижнеангарск из г. Анадырь, это столица Чукотки и рыбацкий дух нам не был чуждым, как и сильные морозы. Поначалу нам пришлось с братишкой немного постоять за себя, при знакомстве с местными пацанами, это, как и везде, на новом месте.

 

   Отцу предложили должность капитана флота на рыбозаводе, таким образом он стал вторым человеком в поселке после директора рыбзавода. Нам выделили трехкомнатный дом, барачного типа, без большого огорода, огород выделили отдельно, в другом месте.  

 

   Что касается огородов, то они в Нижнеангарске были у всех. У кого были прям во дворе, кому предоставлялись отдельно. Основным продуктом культивирования была картошка, садили так же и морковь, и прочие овощи, но основной культурой, все же была картошка. В моменты посадки, прополки или сбора урожая друзья выпадали из жизни на пару-тройку дней и от этого никак нельзя было отмазаться или избежать.

 

   В нашем в детстве не было  гаджетов, были только телевизоры и то не у всех. По телевизору показывали 2 или 4 программы. Тогда не было рекламы, порнографии, даже не было эротики. Все это было где-то там, в другом мире, за границей, которая для большинства граждан СССР была просто утопией. У нас было два развлечения — это лес и Байкал. Причем лес начинанлся сразу, как заканчивалась ограда нашего или любого другого дома в Сыром Молоконе, а вот до Байкала надо было топать по руслу Молоконки около киллометра. У всех были велосипеды как правило марки Урал (взрослый велосипед) и Уралец или Орленок (подростковые велосипеды). Была и экзотика марки Салют (складной велосипед). На велосипедах передвигались круглый год и в снег, и в мороз. Но в зимний период также популярны были лыжи. Недостатка снега и мороза не было и если намечался поход в лес, то лыжи были незаменимы при передвижении по глубокому снегу. Лыжи крепились прямо на валенки, потому что штатные лыжные ботинки не обеспечивали тепла и комфорта для ног при морозе 25-30 градусов, да и снег набивался туда.

 

  Очень популярны были коньки. Их можно было приобрести в магазинах поселка. Выбор был, не такой как сейчас, но все же. Можно было купить просто лезвия коньков с креплениями и прикрепить их к примеру, к валенкам или смастерить из них рулевик. Рулевик мы называли самодельные санки, состоящие из трех коньков, двое из которых были статичными и крепились по бокам, а один конек выполнял функцию руля и крепился впереди при помощи болта или шарнира, имел ручки для поворота. Рулевик был очень удобным средством быстро добраться до Байкала по Молоконке. Еще на нем можно было возить воду или другие тяжести, которые тащить было тяжело.

   Мы, молоконские пацаны жили очень дружно, и друг за друга были горой. Хотя в то время еще были актуальны такие правила как: лежачего не бьют, бои раз на раз до первой крови и все такое, ни как сейчас. Как правило в нашем обществе все было ясно, кто кого сильнее, кто кого умнее, и никто не испытывал какого-то дискомфорта из-за этого, каждый знал свое место и имел уважение. С пацанами из других районов поселка мы общались по мере необходимости или, когда те приходили к нам в гости. Нам не зачем было ездить в далекие районы Площадка или Половинка, рыбзавод у нас был рядом. Мы частенько бывали там, если надо было что-то заварить или починить, к примеру раму на велосипеде. Находили сварщика, просили и нам никогда не отказывали. Иногда приходили туда за рыбой. Рыбзавод добывал Байкальского омуля. Это уникальная рыба, Байкальский деликатес. Из омуля можно было сделать практически любое рыбное блюдо, коптить, солить, жарить и т.д. Мы просто просили дать нам рыбы и нам тоже не отказывали, нагружали полные сумки омуля, мы относили их домой родителям.

   Было время, одну зиму нам отключали свет, в целях экономии с 19.00 до 21.00, это было для нас сигналом. Примерно минут через пять-десять мы выходили, кто на коньках, кто на рулевиках с коньками и клюшками на речку, которая превращалась в ледяную трассу, с очень ровным и гладким льдом и ехали по ней на Байкал. На Байкале у нас был очищен от снега каток, лед там тоже был такой, что давал фору многим искусственным хоккейным каткам того времени. Эти два часа мы посвящали хоккею. Как это было круто! Но мы тогда не осознавали этого, для нас это было чем-то обыденным, естественным. Коньки, как правило, у всех были дешевенькие, без запятников, запятники вырезали из валенок и вставляли за пятку отдельно. При хорошем движении в таких коньках ноги не так сильно замерзали, но все же замерзали. В таких случаях минут на пять коньки менялись на валенки и дальше играть.

  На Байкале, как только он вставал, было много небольших рыбацких будок. Их привозили на буксире, как правило на мотоциклах, бурили лунку и рыбачили. В таких будках была печка буржуйка и можно было не замерзнуть. Одной лункой обладатель такого домика как правило не ограничивался, бурил рядом несколько лунок и периодически проверял их на предмет улова. Ловился в основном налим, очень вкусная и жирная рыба, но попадались и другие. В окрестностях нашего катка не было ни одной такой будки. Вообще устье реки Молоконки, было чисто нашим местом.

   Летом тоже почти все время мы пропадали на Байкале. В лес ходили только для того, чтобы срубить удилища на удочки, ну еще, по грибы и ягоды и за кедровыми шишками. Летом на Байкале было масса занятий, впрочем, как и зимой. Мы всегда первым делом разводили костер, вода на Байкале была холодная, но мы купались постоянно. Подходя к морю мы как правило определяли обязанности заранее. Сигналом к этому был чей-либо возглас – «Чур я не водогрей» и все повторяли за ним, кто был последний, тот и становился водогреем. В обязанностях водогрея было зайти в холодную байкальскую воду с невозмутимым лицом. Он не должен морщиться или каким-то другим способом показать, что ему холодно, наоборот он должен говорить, как ему хорошо, что вода теплая и классная. Глядя на него, очень легко залезть в холодную воду и даже нырнуть. Остальные же в это время занимались костром, собирали дрова и разжигали огонь.

 

   Иногда мы делали плоты из бревен, прибившихся к берегу, такие нет-нет встречались. Мы собирали их и сбивали скобами, досками или просто связывали веревками. Из четырех-пяти бревен получался добротный плот, способный выдержать двоих-троих пацанов. Делали якорь, чтобы не утащило далеко от берега. Якорем мог быть или камень, или какая-нибудь массивная железяка. Брали с собой деревянные ящики, которые служили нам как стулья, удочки и отплыв от берега метров 10-15, рыбачили и ныряли с плота в чистую байкальскую воду. Обычно эти плоты или разбивало штормом, или приватизировал какой-нибудь хозяйственный мужичек в наше отсутствие. Но мы особо не расстраивались, в любой момент при желании мы могли собрать новый плот.

    Купание в Байкале мы чередовали с рыбалкой. Рыбачили обычно с берега на хлеб. У нас не было дорогих рыболовных снастей. Удилища мы делали сами из ровного молодого дерева метра 3 длинной, привязывали леску, монтировали поплавок, грузило и крючок. Получалась добротная удочка. Нашим уловом в основном были ельчики, это небольшие рыбки. Ловили мы их просто ради интереса, наиболее крупных насаживали на палки и жарили на костре. Остальную мелочь относили домой и отдавали кошкам и собакам.

 

   В общем, мы с братишкой адаптировались и влились в деревенскую жизнь по полной программе, даже стали нокать и чекать, что было как бы местным диалектом. Там не говорили, Что делаешь, там говорили: шо делаш, он делат, в общем, наречие было своеобразное, но мы его приняли и освоили, стали местными молоконскими пацанами.

 

    В Нижнеангарске не было каких-то вузов или техникумов, все что у нас было, это средняя школа. Многие пацаны и не думали о том, кем они станут. У них не было мыслей поступать куда-то на учебу. Работы хватало и в море, и в лесу, так что за будущее никто не переживал. Мне тоже нравилась жизнь в поселке. Мы частенько видели чудеса техники, которая учавствовала в строительстве БАМа. Иногда видели даже иностранцев, туристов из разных стран, которые приезжали полюбоваться красотами северного Байкала. Они были для нас в диковинку, и мы смотрели на них как на пижонов, которые приехали со своими фотоаппаратами, камерами и наивными, вечно улыбающимися лицами. Но они не знали, как жить на Байкале, они были такие нежные и ухоженные, что вызывало сомнение смогут ли они вообще тут выжить месяц-другой. Другое дело наши мужики.

  Мужики там были суровые под стать природе, но с широкой душой. Уж если такой мужик сказал нет, то бесполезно дальше его убеждать в чем-то. Он не отступится от своего ни за какие деньги, ни под страхом смерти. И даже если он не прав, то будет стоять на своем до конца. Когда мы только переехали в Нижний, за стенкой у нас жил сосед, тракторист, фамилия его была Малыгин. Однажды у него попросил трактор другой мужик, они были знакомы и с большой вероятностью, это произошло после совместного застолья. Малыгин ответил отказом, но мужик  не унимался, залез в трактор и завел его. Трактор Беларусь, на колесах, не на гусеницах. Малыгин стал перед трактором, сказав, что трактор тот сможет взять только проехав через него. И он проехал через него! Через две недели Малыгин уже вышел на работу в добром здравии, судьба его оппонента мне не известна. Этот небольшой эпизод хорошо характеризует непреклонность сибирского характера, решимость и желание идти до конца, причем с обоих сторон. Была такая бровада среди местных мужиков, добыть медведя с помощью охотничьего ножа и повесить в качестве трофея его шкуру у себя дома. Многие дома были украшены медвежьими шкурами.

    А рыбаки, это вообще отдельная каста. Причем рыбаков я видел и на Чукотке, они мало чем отличаются от Байкальских. Техасские ковбои по сравнению с нашими Российскими рыбаками просто мальчики-одуванчики. Рыбаки суровые люди. Как правило, они бывалые люди, которых не напугать штормом. Много среди них и судимых. В моей памяти навсегда остался образ рыбака. Это мужик средних лет в ОЗК, (общевойсковой защитный костюм), с легкой щетиной или с бородой, в больших болотных сапогах, в которых обязательно есть большой и страшный нож, постоянно пьяный, но то что он говорит и делает не выходит за пределы адекватности. У них с этим строго, нож может быть пущен в ход сразу и без особых церемоний, как только права одного рыбака нарушат права другого. К нам, пацанам они относились со всей широтой русской души. Они ни в чем нам не отказывали, стоило только попросить, будь то рыба или еще что-то, отказа для нас никогда не было.

     Вот в такой атмосфере проходило мое девство на Байкале.  В плане занятия спортом, то там не было большого выбора, был только бокс. Я сразу записался на секцию бокса, как только мы переехали в Нижний. Занятия спортом в то время были бесплатные, только ходи. Первый год занятий меня, в силу моего возраста не выставляли на соревнования. Я проводил лишь спарринги в спортзале, с такими же как я, по возрасту и по весу. Но год занятий не прошел даром, я научился правильно наносить удары, правильно двигаться, уходить из-под атак. Как-то само собой укрепилось уважение ко мне со стороны сверстников. Год занятий боксом, это сам по себе был серьезный срок, некоторых хватало только на недельку-другую, некоторых на месяц. Я же занимался добросовестно и самозабвенно, мне очень нравился бокс. Я старался не пропускать ни одной тренировки, а если все же пропускал, то тренер занимался со мной индивидуально, стараясь наверстать упущеное. Хороший был человек, болел за нас душой. Ильин его фамилия была и жил он тоже в Сыром Молоконе, но занимались мы все в центре.

   Прошел год занятия боксом и меня начали выставлять на соревнования. Первым этапом был район, потом республика, ну а высшим достижением было, конечно же, участие в чемпионате Союза. Но после победы в республиканских соревнованиях, как правило, таких боксеров тренировали уже другие тренера, республиканского масштаба и на профессиональной основе, ну если уж ты союзный чемпионат выиграл, то тут уже тебе все дороги открыты и матерые тренера союзного масштаба уже забирали в Москву. Это был своеобразный социальный лифт. Были такие в районе у нас братья Жилины, отец у них был тренер, вот красавчики! Любо дорого было смотреть их выступления, такая техника, такие удары… Они, как правило, выигрывали «в виду явного преимущества», молодчики и они, и их папа. К сожалению, я не знаю их дальнейшую судьбу. В 1985-ом году мы переехали с Нижнего в Алма-Ату. Если бы не этот переезд, то думаю, как минимум я стал бы чемпионом Бурятии, а может и Союза, все шло довольно неплохо.

 

    Мои первые соревнования районного масштаба случились в середине марта 1983-го года. Я очень волновался перед ними и усиленно тренировался, сгонял вес. Перед взвешиванием, за день до этого, я одевался очень тепло, садился на велосипед и нарезал круги по Молокону, потея при этом до седьмого пота. Следующим обязательным ритуалом была баня, акцент делался на парилку. Там я сидел пока не начинал плавиться. С обеда я уже не ел, а только пил воду, молоко. На день взвешивания, а оно случалось к обеду или после обеда, я тоже ничего не ел, кроме кедровых орехов (это как семечки для сибиряков). И вот оно, долгожданное взвешивание, взвесился, зафиксировали мой вес 35 кг. Все, теперь можно расслабиться, как следует покушать и морально готовиться к завтрашнему бою. На время соревнований нас освобождали от занятий в школе, а поскольку первые мои соревнования проходили в нашем поселке, недалеко от школы, то много одноклассников пришли поболеть за меня.

 

   Назначили соперников на первые бои. Моим первым соперником был Виталий Тарасенко с поселка Новый Уоян. Когда я увидел его, то думаю все, проиграю. Он был выше меня ростом, соответственно руки у него были длиннее, а в боксе это очень хорошее преимущество. Но было в его походке какая-то неуверенность и неуклюжесть. Он, как и я, проводил первый бой и тоже волновался. Возраст у нас был одинаковый.

  Мы вышли на ринг, ударил гонг, начался бой. Первая моя атака прошла успешно, аплодисменты зала придали мне уверенности, и я уже оставив страх за пределами ринга, стал методично применять технику, приобретенную за время тренировок. Виталику не хватило опыта, он всего занимался три месяца и не смог на протяжении трех раундов противопоставить мне что-то. В конце третьего раунда я просто вколачивал его в угол, под аплодисменты одноклассников, несмотря на его длинные руки. Бой закончился, единогласным решением судей, моей победой.

 

  На следующий день был полуфинал. В полуфинал выходили победители первых боев (товарищеских встреч). Моим противником был Казазаев из поселка Янчукан. Второй бой я уже не так хорошо помню, как первый, но помню, что выиграл я его, чисто. Казазаев тоже был моим ровесником. Я почувствовал, что я действительно не зря тренировался и немного даже возгордился собой. Но впереди был финал, бой за первое место в районе, в весовой категории до 36 кг.

 

  В финале меня ждал неприятный сюрприз. В виду отсутствия соперников в моей весовой категории, против меня выставили некого Михтинова из Нового Уояна. Он был из одной команды с Виталиком, поверженным мною в первом бою. К тому же он был из другой весовой категории до 38 кг и самое главное, он был на 2 года старше меня, а 2 года в мальчиковом возрасте – это конечно, серьезно. Этот бой я, конечно же, проиграл, проиграл с болью и обидой.

 

  Тренер мой, который был в судейской бригаде и принимал участие в назначении соперников извинился передо мной и попросил не обижаться, ну не было соперника по весу и по возрасту в финале, этого поставили. Видя мою обиду и переживания, он пообещал, что больше такое не повторится. Ладно, что теперь, все честно… Он действительно оказался сильнее меня. Пусть он старше и на 2 кг тяжелее, это мелочи, по большому счету, он победил меня техникой, победил справедливо и честно, значит, у мне есть над чем работать.

  Потом было много соревнований, каждые три месяца я выезжал на соревнования или на сборы, на которых тоже проводились соревнования в разные поселки Северобайкальского района. Со временем я уже знал всех своих возможных соперников в своей весовой категории, изучал их технику. В моей весовой категории не было постоянства, кто-то набирал вес и уходил в другую весовую категорию, появлялись новые соперники, но мой опыт уже был достаточно серьезным, и новые соперники меня не очень беспокоили.

 

    В мае 1984 года я приехал на районные соревнования в районный центр г. Северобайкальск. К тому времени я уже был неоднократным чемпионом района в своей весовой категории. На разминке перед боем мне встретился мой друг с поселка Северомуйск,  Сергей Данилюк.

 

    С Данилюком мы познакомились в спортивно-оздоровительном лагере для боксеров, в п. Солнечный. Это было самое жесткое место, в котором мне довелось побывать в жизни. Даже армия не дотягивает до этого лагеря. Примерно 150-200 человек с Северобайкальского района, все боксеры разных возрастов. Вожатые и воспитатели тоже боксеры, они же тренеры. Поймать хорошо поставленный удар там можно было запросто, за косой взгляд, за плевок не в ту сторону.

 

  Ночью в кого-нибудь могла прилететь боксерская перчатка и начиналось просто побоище, летало все что можно было кинуть, зачастую находя свои цели. После подъёма весь лагерь выходил к речке, чистить зубы и умываться. Обыденным делом было по дороге туда и обратно с кем-то зацепится по самому незначительному поводу. Кулаки шли в ход обгоняя слова, сначала дрались, потом разбирались. Единственное место, где утихали баталии была столовая, но бывали и исключения. С другой стороны, тренерский состав, заметив данное обстоятельство и дабы отнять у нас лишнюю энергию, придумали нас изводить тренировками.

  Так после завтрака в обязательном порядке был кросс 25 км, после усиленная тренировка, потом обед и послеобеденный отдых 2 часа, потом еще одна тренировка, полдник, еще час личного времени, а затем вечерняя тренировка, кросс 10 км для разогрева, дальше тренировка и спарринги. После ужина уже не оставалось сил для каких-то междоусобиц, за недельку все вроде как успокоились, передрались между собой, перезнакомились, сложилась некая иерархия, основанная на возрастном и земляческом принципе. Со стороны администрации тоже появились послабления. Уже утренний и вечерний кроссы стали не обязательными, а по желанию, но тренировки были обязательными для всех. Там мы и сблизились с Данилюком, мы были одного возраста и очень сдружились. Спустя две недели у меня появилась возможность свалить с этого лагеря. Мимо проходил на своем катере мой отец, сделал остановку, чтобы проведать меня, я попросил его забрать меня, что он и сделал без лишних разговоров и вопросов.

 

   Намечались первые бои соревнований, я был настроен как обычно, завоевать первенство и препятствий к этому я не видел. С Данилюком мы оказались в одной весовой категории, мы были с ним опытные боксеры, но на ринге на официальных соревнованиях ни разу не встречались, лишь спарринги в спортлагере, да и времени прошло уже почти год с того момента. Первые бои мы с ним прошли без труда, болели друг за друга и думали о том, что встретимся в финале, просто у нас не было достойных соперников в нашем весе. А если встретимся в ринге, тут уже дружба вторична, каждый будет стремиться одержать победу и на это не будет обиды после боя. Это спорт, ничего личного.

 

  Начался полуфинал, я прошел его без особых усилий. Настала очередь Данилюка. В соперники ему попался Соловьев. Он недавно, в сравнении с нами занимался боксом и опыт имел небольшой. Начался бой. Я болел естественно за Данилюка, и он реально показал хорошую технику, пусть и без явного преимущества, но качественно и технично набирал очки. Его оппонент пытался отбиваться, контратаковать, но ему явно не хватало ни опыта, ни техники. Его удары не находили цели, Данилюк встречал его хорошо поставленными ударами и в конце третьего раунда, у меня, как и у других, не было сомнения кто выиграл этот бой.

  Прозвучал гонг, обозначив конец боя. Боксеры разошлись по углам, судьи пошли подбивать голоса. Судья в ринге подозвал спортсменов для объявления победителя. Ни у кого не было сомнений, что Данилюк победитель, но судья вдруг поднимает руку Соловьева и объявляет его победителем. В моей спортивной жизни были подобные случаи, я был свидетелем как присуждали победу проигравшему с формулировкой «За волю к победе», но эту волю действительно было видно в процессе боя, да и такая формулировка не прозвучала в этом конкретном случае. Победа присуждалась, якобы по очкам, но это было заведомо ложь, по очкам выиграл, причем вчистую, Данилюк.

 

- Что происходит? Спросил я тренера.

 

- Не знаю, ответил он.

 

- Ну Данилюк же выиграл, все же это видели.

 

- Да, его победа очевидна.

 

- Так в чем же дело?

 

- Я постараюсь узнать, -  пообещал тренер.

 

Подошел Данилюк

 

- Ты же его победил, - сказал я.

 

- Я знаю, но судьи видишь, как решили.

 

- А как такое возможно, это же спорт?

 

- Да у него мамка в Северобайкальске в райкоме партии работает, меня предупреждали насчет этого.

 

- Да причем тут мамка, это же спорт, всё же видно всем было, зачем такое делать?

 

- Ну сам видишь, такая жизнь.

 

- Что значит такая жизнь? Я его завтра размажу по рингу, и никакая мамаша ему не поможет, просто забью за такое.

 

- Ну удачи, брат, я буду за тебя болеть.

 

  Настал день финала, я уже знал своего соперника. Было очень большое желание размазать его по рингу, превратить его в мясо, чтобы ни у кого не осталось сомнений в моей победе, желательно победить нокаутом или ввиду явного преимущества. Но в нашей весовой категории нокауты были редкостью, оставалось забить его в угол и молотить что есть сил.

 

  Вышли мы на ринг, я демонстративно не стал его приветствовать, как это принято перед началом боя, рукопожатием в перчатках. В моих глазах было желание отомстить за друга, он наверняка понимал мои мотивы и может где-то в глубине души ему было стыдно за вчерашний бой, ведь человек в 12 лет еще чист и честен, по крайней мере с собой. Всем своим видом я показывал ему свое презрение. Он наверняка понимал, что бой будет тяжелым. Начался бой. Первое, что обычно делают боксеры в первые минуты боя, это разведка, прощупывают соперника, стараются сильно не выкладываться и не нарываться, но тут я пренебрег тактикой и сразу бросился в атаку. Почти все мои удары достигали цели. Он, конечно же сопротивлялся, но мой напор, подкрепленный яростью, загнал его в угол уже к концу раунда.

 

   Его лицо уже не было таким упругим, как в начале раунда, оно стало скользким и мокрым. В конце первого раунда уже было очевидно мое явное преимущество, ему не оставалось ничего, как забиться в угол, принять фронтальную стоику и защищаться от моих ударов, я не давал ему поднять головы, чтобы прицелиться для удара. На месте секундантов, в такие моменты принято выкидывать полотенце, что означает, что победа очевидна и дальнейшее избиение просто бессмысленно, но этого не было сделано ни в конце первого раунда, ни на протяжении двух последующих.

 

  Два последующих раунда я провел также, как и конец первого. Он в углу, я атакую, он не имеет возможности даже поднять голову. Прозвучал гонг. Рефери пригласил нас на середину ринга, я уже предвкушал победу и подойдя к рефери поднял руки, в знак того, что победа моя неоспорима. Каково же было мое удивление, когда рефери поднял руку Соловьева. В этот момент для меня просто перевернулся мир. Для меня это было просто немыслимо, как такое вообще может быть?..

   Я уходил с ринга и не слышал слов, я вообще ничего не слышал. Ко мне подошел тренер, подошел Данилюк, они говорили что-то, но я их не слышал, да и не хотел слышать. Меня переполняла такая обида, что мне просто хотелось уединиться и поплакать.

 

  Для меня это было очень сильным ударом. Когда я проиграл первый свой бой, в финале в Нижнем, мне не было так обидно, хоть я и получил как следует, пусть он был старше, но все было по-честному, он выиграл, я проиграл. Но тут-то я выиграл, выиграл ввиду явного преимущества и при адекватном судействе, надо было выкидывать полотенце в конце первого раунда. У меня не укладывалось в голове, как вообще такое возможно? Я дошел до раздевалки, Соловьев какими-то окольными путями сквызнул, с ним мы больше не встречались. Тренер и Данилюк были рядом, они как-то пытались меня утешить, но что они могли сделать…

 

   Меня переполняла такая злость и обида, что мне не помогали ни их утешения, ни сочувствия. Единственное, что я хотел это еще пару раундов, чтобы уработать этого Соловьева в мясо, чтобы он уползал с ринга, и чтобы уже не было у судей никакого маневра, но три раунда по три минуты, это все что у меня было. Я не смог за это время ни нокаутировать его, ни сделать так, чтобы он не смог продолжить бой. Не смог! Только об этом я жалел и все остальное в этом мире, в тот момент было вторично.

 

   На следующий день было награждение, которое я игнорировал принципиально, участие в этом предполагало мое согласие с решением судей, но ни я,  ни Данилюк с этим согласны не были. Данилюк тоже проигнорировал награждение, мы с ним вместе отправились гулять. Уехать по домам мы не могли, нас привозил на соревнования специальный автобус, он же и отвозил обратно, да и тренеры за нас были в ответе, забирали от родителей, родителям потом и сдавали. Подвести тренеров мы не могли.

 

  Прошло награждение, тренер принес нам грамоты, Данилюку за третье место, мне за второе. Но я не хотел брать эту грамоту, мне было очень обидно, я первый раз в своей жизни столкнулся таким вопиющим фактом. Это было в СССР, где декларировалось всеобщее братство и равенство. Где рабочий человек провозглашался самой главной фигурой, а его интересы превыше всего. Но как оказалось, не все было так радужно. Позже рухнул СССР, рабочий человек сейчас уже не вызывает такое уважение, скорее жалость. Сейчас в почете барыги и мздоимцы. Сейчас уже нет такого правила – «лежачего не бьют», сейчас лежачего добьют. Сейчас все можно купить и продать. Но для меня рухнул СССР именно в тот момент, на ринге. Все догмы и постулаты, на которых я воспитывался, стали для меня пустым звуком. Все это было под эгидой и от имени государства, а я не принял этого и не хотел мириться с этим.

    Автобус привез нас в Нижний. Мы шли с тренером молча, он понимал все и особо не пытался меня успокоить. Он был бурят, хоть и с русской фамилией, кому как не ему знать все эти лозунги про равенство и братство всех народов. В то время «старший брат», в лице какого-нибудь пьяного быдла, частенько мог выплеснуть на любого не русского ведро шовинистических помоев и это было сплошь и рядом. Наши дороги расходились, дом тренера был ближе. Он остановился.

 

- А грамоту ты все-таки возьми, память будет, считай, что это первое место.

 

- Ладно, давайте. Я переправлю второе место на первое, а вы этот бой мне в поражения не записывайте, запишите как победу

 

- Договорились. Отдохни недельку, потом жду на тренировке и не принимай близко к сердцу, ты отличный боксер, я горжусь тобой. Когда выйдешь в следующий раз с ним на ринг, сделай так, чтобы бой закончился досрочно.

 

- Хорошо, я постараюсь

   Но выйти с ним на ринг мне не довелось, он набрал немного весу и ушёл в другую весовую категорию, сеять там несправедливость. Мой братишка выходил на ринг с его младшим братом, соревнования проходили у нас, в Нижнем. Мой брат выиграл у него. А вот мне не довелось больше с ним встретиться. После этого я не проиграл ни одного боя, оставаясь в своей весовой категории. Вскоре мы переехали в Алма-Ату, и я перестал заниматься боксом. За два-три месяца я набрал вес до 50 кг, потом до 60 кг.

  Я до сих пор храню эту грамоту, где я ручкой переправил второе место на первое и помню все до малейших деталей. Так сильно запала мне в душу эта история.